Вареник Наталья. Эта долгая, долгая, долгая дорога в Крым...
- Подробности
- Категория: Статьи
- Дата публикации
- Автор: Kefeli
- Просмотров: 1609
Эта долгая, долгая, долгая дорога в Крым…
ПРОЛОГ
В этом рассказе нет никакой исторической подоплеки, как это может показаться с первого взгляда на его название.
Это действительно рассказ о дороге – поездом, машиной, пешком. Но это очень необычная дорога, похожей на которую нет нигде в мире.
Я ее проделала в августе-сентябре минувшего года, но начать свой рассказ хочу годом раньше – о событиях августа 2014-го…
…Перрон небольшого украинского города, с которого через несколько минут должен отправляться поезд Киев-Симферополь.
В том трагическом 2014 году поезда из Украины в Крым еще ходили.
Перетаскиваю через высоченный железнодорожный мост тяжелые сумки, оглядываюсь.
На перроне странно много людей, возле вокзала – тоже.
Что-то происходит.
Поезда нет. Проходит пять, десять минут – поезд по-прежнему не прибывает.
Ничего не понимая, опять бегу через мост, к дежурному по вокзалу.
Перед входом в кабинет дежурной – бушующая толпа, нервы у всех на приделе. Прорываюсь в кабинет и начинаю в отчаянии кричать о том, что купила этот драгоценный билет в купейный на нижнюю полку еще полтора месяца назад, о том, что если не уеду сегодня, безнадежно опоздаю на международный литературный фестиваль, членом жюри которого являюсь много лет…
Дежурная с ужасом смотрит на меня и, еле шевеля губами, отвечает, что рядом с нами, на узловой станции Фастов, произошла катастрофа – несколько вагонов с цистернами горючего сошли с рельс, снесло жилые дома, пожар не могут потушить. Ни сегодня, ни завтра не один поезд в этом направлении не будет отправлен…
Застываю с открытым ртом.
Вот она – беда. Мы уже пережили страшную зиму и весну 2014 года. Идет война. Повергающие в шок новости с телеэкранов еще не стали привычными, они раскалывают мозг, сердце, душу.
Но все это – где-то далеко, происходит не с нами.
А это рядом – перрон, толпы растерянных пассажиров, рухнувшая надежда вырвать у жизни глоток радости от встречи с друзьями-писателями из разных стран.
Когда пассажиры начали расходиться по домам, дежурная вышла на связь с киевской службой бронирования, и мне каким-то чудом добыли билет в перегруженном крымском направлении – но уже на завтра и на другой поезд, который отправляется из столицы.
Вот я и опять дома, с упакованными чемоданами. Врываюсь в скайп, сообщаю в Оргкомитет фестиваля, что прибываю с опозданием, отсылаю ссылку на новости о горящих возле нас цистернах. Все в шоке.
На следующий день еду в Киев, минуя пугающие с непривычки блокпосты.
В те тревожные месяцы люди старались вообще никуда не выезжать, поскольку происходила полная замена дорожно-постовой службы, а точнее, наблюдалось ее отсутствие, и на дорогах происходили малопонятные вещи. Криминал всех мастей ринулся на дороги, поэтому люди группировались и ехали маршрутками, частные машины практически не выезжали…
Киев. Вокзал, слава Богу, не заминирован после очередного тревожного сигнала, что было вполне привычным в 2014-м.
Сажусь в поезд, битком набитый его штатными пассажирами и теми, кто не смог уехать вчера.
Обсуждаем происходящее, все подавлены и напуганы. Издалека проезжаем Фастов, где все еще продолжают гореть цистерны, видны черные искореженные вагоны, в воздухе – гарь и копоть…
Я еду в Джанкой, в который мне абсолютно не надо.
Много лет подряд я ездила в Крым поездом Киев – Феодосия, в город Александра Грина, а точнее – на станцию Айвазовский, примечательную своей кукольно-красивой церковью.
Оттуда маршруткой – в Щелкино, город энергетиков с замороженной атомной станцией, на мыс Казантип, где когда-то проходил знаменитый фестиваль рок-музыки, а ныне – литературный фестиваль «Славянские Традиции».
Но поезда Киев – Феодосия больше нет, он исчез в туманной дали еще в 2014-м. став поездом-призраком, как и все крымские поезда из Украины.
Поэтому я еду в город Джанкой, туда, где тепло и яблоки, совершенно не представляя – как попаду на мыс Казантип?
Вот и конечный пункт назначения – огромный вокзал с залитыми солнцем платформами, вокзал-таможня, потому что тут теперь начинается Россия.
Проходим проверку паспортов и досмотр клади, все рутинно, как в обычном поезде Киев-Москва.
Пассажиры немного напуганы слухами о том, что российские таможенники рвут в клочья украинские паспорта. У страха глаза велики: при мне ни один паспорт не пострадал.
По вагонам важно проходит служебный кокер-спаниель, похожий на моего пса – такой же золотистый и ушастый, оказывается, его зовут Степан.
Встречающих на перроне нет ни души – все обтянуто заградительными лентами, вокруг много вооруженных пограничников. Ясно – это вокзал-таможня.
На привокзальной площади бойкие таксисты предлагают отвезти куда угодно, но цены тут фантастические, особенно для украинцев – 3 000-4 000 российских рублей до Щелкино.
Автобусов в моем направлении нет, ходит дизель-электричка, который отправляется два раза в день, и плетется невероятно долго…
В отчаянии мечусь по площади, пока какой-то сердобольный водитель не отводит меня за угол , где притаилась современная маршрутка без опознавательных номеров, на которой якобы можно доехать всего за 500 рублей до безлюдного поворота возле узловой станции Ленино. Дальше неизвестно чем – на станцию, откуда регулярно ходит транспорт до Щелкино.
Садиться в нелегальную маршрутку боязно, но когда нас - пассажиров набирается почти с десяток, все-таки рискую.
Иногда судьба преподносит неожиданные подарки: между мной и водителем примостился студент, алчущий, как и я, добраться до искомого поворота.
Парнишку из Киева встречают щелкинцы-родители. Напрашиваюсь взять в попутчики, парень охотно соглашается.
Едем – лихо, с ветерком, с любопытством оглядываясь по сторонам: что изменилось в Крыму?
Ни блок-постов, ни вооруженных людей, ничего, что бы говорило о происшедших событиях.
Живописные села, степь, жара…
Вот и поворот. Парень бежит к одиноко стоящей машине, плетусь за ним со своими чемоданами…
Навстречу, как чудо – давний друг, директор щелкинского индустриального парка Сергей Варавин! Вот с чьим сыном я ехала…
Обнимаемся, будто встретились жители разных планет. Столько всего хочется узнать – и мне, и ему. Сколько всего произошло…
Машина довозит до самого пансионата «Крымские дачи». Навстречу уже бегут писатели из разных городов и стран. Окружают плотным кольцом, впитывают каждое словечко моего рассказа о дороге…
…На этом наверное, можно было бы закончить этот своего рода пролог к рассказу о долгой дороге в Крым -2015, опустив подробности о том, что людей в том, уже далеком 2014-м году в Крыму было поразительно мало, что цены на рынках были сказочно-дешевыми, что можно было снять королевский номер в лучших отелях Феодоссии всего за 50% стоимости, правда, неофициально.
О том, что стоимость аренды однокомнатной квартиры у моря была всего 300 рублей в сутки, что проехать в Крым через Керченскую переправу из России было необыкновенно трудно – машины стояли в очереди сутками…
Я добавлю всего один штрих: уезжать домой пришлось опять из Джанкоя, тем самым поездом, который отменили из-за взрывов.
В здании вокзала я обнаружила шокирующее объявление: поезд задерживается на 8 часов!
Внутри возник неприятный холодок. Бегу к дежурной по вокзалу: в чем причина?
Не поверите, но в ответ раздается: авария, вагоны сошли с рельс…
Сумки падают из рук….
Так мы жили в 2014 году. Мир рухнул и невообразимо изменился. Изменились и мы сами.
Взрывы, катастрофы, война – все это стало привычным и вошло в нашу жизнь.
Наступил 2015 год.
Поезда в Крым больше не ходили, самолеты не летали. Родственники не могли увидеть друг друга, все замерло.
Ездить своим ходом в Крым вроде бы не запрещали, но как это осуществить, никто не знал.
Справочные вокзалов отказывались давать какую-либо информацию, а в интернете о дороге в Крым почти ничего не было, но я все-таки нарыла комментарий о том, что последняя украинская железнодорожная станция по дороге в Крым – это Новоалексеевка.
Ищу ее в Википедии. Ничем не примечательный поселок в Херсонской области с единственной достопримечательностью – узловой станцией.
Нет даже самого необходимого – гостиницы, чтобы отдохнуть и осмотреться перед переходом в Крым через Сиваш.
Нахожу в интернете телефон поселкового Совета, который, слава Богу, работает.
На проводе – секретарша, прошу ее помочь хотя бы советом: как добираться из Новоалексеевки в Крым?
Добрая душа сразу дает мне телефон таксиста, который может помочь. Рассказывает, что люди идут через границы пешком, многих перевозят нелегалы, а простоять на таможнях можно много часов…
От всего этого становится муторно, но все-таки звоню таксисту. В ответ раздается голос с характерным акцентом – крымский татарин. Объясняю что еду на фестиваль и очень нужна помощь.
Таксист сразу же обещает встретить у вагона и перевезти через границу.
И вот я в поезде, с ощущением непередаваемого ужаса, потому что еду в буферную зону, зону отчуждения, где даже сотовая связь может не работать и мои близкие не узнают – где я что со мной?
До Новоалексеевки доезжают далеко не все, большинство сходит с поезда в Херсоне.
Это – тупик. Это дорога для отчаянных, путь Сталкера, где ждет полная неизвестность.
Прибываем в Новоалексеевку рано утром. Выхожу из вагона и попадаю в жуткий водоворот - все куда-то бегут, всех кто-то встречает, и вся эта ревущая толпа устремляется через железнодорожный мост в какое-то дикое глухое место, где стоит множество обшарпанных машин.
Как я узнала позже, дорогие новые машины могут конфисковать за нелегальные перевозки людей.
По этим задворкам бегают кричащие, матерящиеся водители, «разбирающие» на кусочки содержимое нашего поезда.
Это происходит настолько быстро, что я даже не успеваю пикнуть. Притащивший меня на пустырь водитель-татарин оказывается кем-то вроде бригадира и отказывается везти, передав с рук на руки крутому мужику с повадками следопыта. Позже выяснилось, что это бывший сотрудник милиции, оставшийся без работы в наше нелегкое время…
В наш «экипаж» сомнительной тачки попали, кроме меня, девушка с рюкзаком, интеллигентная старуха, едущая к детям и печальный мужчина, неосмотрительно построивший домик в Феодосии.
Машины, одна за другой, отправляются.
Выезжаем из Новоалексеевки, за спиной остаются последние постройки, впереди – совершенно пустая трасса, дорога в «Зону» предвидевших все это Стругацких, где на каждом шагу подстерегает опасность.
Когда-то эта дорога была оживленной трассой, по которой шел непрерывный поток машин в Крым.
Теперь здесь тишина. Пустые незасеянные поля, только птицы иногда пролетают над степной травой, да заяц перебегает дорогу…
Это дорога, которую можно назвать «Дорогой жизни», потому что она соединяет Крым с материком, соединяет родных и близких, как блокадный Ленинград – с большой землей.
Этот путь напоминает мне другую дорогу, которой я возвращалась домой осенью 1986 года после взрыва на ЧАЭС. Перед глазами до сих пор стоит безлюдная трасса, по которой мы ехали в свой родной город, возвращаясь из эвакуации – ни машин, ни людей, пугающая тишина…
...Наш водитель, настоящий сталкер, дает нам важные инструкции: из машины не выходить, окон не открывать, к таможенникам подходить группой, одной общей связкой, как альпинисты.
Первая таможня – украинская. Никаких построек, только металлический вагончик и вооруженные автоматами «погранцы».
Здесь все происходит быстро, вещи не досматривают, водитель подводит нашу «связку» к окошечку в фургоне, мы подаем паспорта. Забирает всю стопку водитель: тут его хорошо знают, свой новоалексеевский. Делают строгое лицо, но конечно, в курсе дела – наш инструктор ежедневно проделывает эту ходку.
Дальше многие машины не едут – пассажиры идут пешком по изнуряющей жаре и солнцу, спрятаться негде. Идут по обочине трассы, волоча за ручки чемоданы и сумки, не отступая в поле ни на шаг – запрещено и опасно. После российской таможни их встречают другие машины – бизнес интернационален.
Мы загружаемся в свой вездеход и едем.
Вот оно – самое страшное место – буферная зона, ни своих, ни чужих, никого.
Сотовые не работают. Если ребенку или старику станет плохо, если схватит сердце или поднимется давление – «скорая» не приедет. И вообще помощи не ждите, здесь каждый – сам за себя, ни милиции, ни власти. Об этом участке дороги ходят зловещие слухи.
Обливаясь потом, судорожно сжимая в руках сумки с небогатым кошельком, минуем «Зону».
Водитель достает из-под полы миграционные карточки и раздает нам, прикрикивая, чтобы заполняли незаметно. На таможне дадут другие, чистые, он их заберет себе для следующих пассажиров. Так мы экономим время, потому что в Зоне каждая минута – на счету.
Подъезжаем к российской таможне, впереди – многокилометровая очередь: мы попали в неудачное время, когда у погранцев какой-то перерыв на перезагрузку компьютерной системы.
Впереди нас – все, кто успел выехать из Новоалексеевки раньше нас.
Жара. Выходить из машины воспрещается…
И тут наш Сталкер показывает высший класс пилотажа: выходит из машины и бежит вперед вдоль очереди. Вернувшись, лихо съезжает на обочину, в траву и едет вперед, почти к самой таможне, где свой – такой же водитель – немного потеснился, давая нам место.
Делать это опасно: если увидят погранцы, будут большие неприятности, но каждая минута на счету…
Россияне обустроились здесь капитально: каменное здание таможни, металлические навесы от солнца, биотуалеты. Досматривают строго: приходится вытаскивать сумки, бегают служебные собаки, проверяют миноискателями. О цели поездки в Крым никто не спрашивает, зато внушающих подозрение тормозят: при нас «не понравился» татуированный парень с прической панка.
Но и это позади…
Подъезжаем к Джанкою – измученные, перегревшиеся, жаждущие воды и еды, бесконечно благодарные нашему Ангелу-Хранителю, бывшему менту, сталкеру из Новоалексеевки, который довез нас живыми до столицы всех беспризорных.
Маршрутка без номеров до поворота уже не ходит – нет пассажиров.
Сажусь в дизель. Деревянные лавки – как в электричках советских времен, духота, почти 40 градусов жары.
И тут со мной случилось такое, чего не было за всю жизнь: ложусь на грязную голую скамью в вагоне, подложив под голову сумку, а под ноги – чемодан, и…засыпаю!
Сплю около пяти часов, почти до самой станции Ленино.
Мимо меня заходят и выходят люди, поражаясь, как прилично одетая, интеллигентная женщина спит, как бомж на вокзальной скамейке. Но мне все равно: я прожила, пропустила через себятакое, что мозг не может отфильтровать – Сиваш, вереницы бредущих в знойном мареве людей, все ужасы буферной зоны…
На вокзале в Ленино меня встретили писатели. Белорусы летели в Крым через Москву – очень дорого и долго. Россияне добирались – кто по единому билету – через паром, кто самолетом до Симферополя.
Казантип немного изменился: в центре города на месте украинского АТБ уже появился российский маркет с отличным ассортиментом продуктов, только вот непонятно – как они сюда попадают?
Цены в магазинах и на рынках – уже «московские», малодоступные для нас.
Отдыхающих стало больше, квартиры немного подорожали, в кафешках поднялись расценки.
Украинская бабушка, торгующая на рынке моим любимым инжиром, радостно заголосила на родной мове при виде меня. И никто даже косо не посмотрел.
Спрашиваю местную библиотекаршу: «Дорого нынче жить? Покрывают ли пенсии и зарплаты новые цены?»
В ответ – улыбается какой-то мудрой улыбкой; «Главное – нет войны!»
В давно обносившемся дворце культуры повесили кондиционер и поставили новое оборудование, которого здесь сроду не было.
Идет вялая борьба с пансионатами за свободный доступ на пляжи – вот, пожалуй, и все новости.
Перед отъездом вырвалась в поле за городом, чтобы нарвать букет потрясающих крымских растений – этакий ажурный шар с мелкими сиреневыми цветочками. Запах – потрясающий!
И вдруг, прямо на букет а моих руках, садится бабочка, за ней –другая, третья…
Несу в руках живой букет, который колышется белыми крылышками. Запоминаю, вдыхаю, впитываю – каждой клеточкой своей души.
Я буду вспоминать это весь год – дождливой осенью и стылой зимой, в холодном полуобогретом доме.
Островок солнца и тепла, островок Крым…
Я уезжала тем же дизелем. Сорок с лишним градусов, долгая дорога в Джанкой, привокзальная площадь, потрепанные машины сталкеров из Новоалексеевки. Кажется, где то есть еще какой-то нелегальный путь, но старожилы пугают: если въехал через Новоалексеевку, должен туда же и возвращаться, иначе не пропустят.
Три часа на российской таможне, где люди обливали друг друга водой, чтобы не потерять сознание. Машины с маленькими детьми погранцы пропускали без очереди.
На обратной дороге в Новоалексеевку въехали к вечеру. Билет на украинский поезд купить в Крыму невозможно: в железнодорожной кассе объяснили, что продать могут, но в поезд по нему не впустят. Удалось купить по интернету и получить на руки уже на украинской территории.
До отхода поезда Новоалексеевка – Киев пара часов.
Выхожу на перрон – все привокзальное пространство облеплено людьми с чемоданами, яблоку негде упасть.
Крохотная станция не знала такого наплыва людей с момента своего основания!
Среди пассажиров выделяется старик с велосипедом, явно местный.
- Понаехали тут – ворчит дед – Не предусмотрено у нас, чтобы столько народу…
Оно и верно: все это явно не предусмотрено: война, разруха, перекрытые границы. Думала ли никому не известная Новоалексеевка, что о ней узнает вся страна?
- Наверное, прибыльно возить людей, прямо манна небесная на вас свалилась? – спрашиваю нашего Сталкера.
- Нет, раньше здесь рынок был, торговали, возили товар – грустно отвечает водитель – Больше толка было…
Я с ним полностью согласна – даже худой мир всегда лучше доброй ссоры.
Прошло полгода.
Сегодня в Крым закрыты автоперевозки продуктов с территории Украины. Огромные фуры, которые проезжали по специальным полосам нашей трассы, больше не ездят в Джанкой.
Опоры передачи электроэнергии в Херсонской области частично взорваны.
Существует ли еще тоненькая «дорога жизни» между Крымом и Украиной? Долгая, долгая, долгая дорога в Крым…