Чтобы взойти во мгле...
- Подробности
- Категория: Александр Раткевич
- Дата публикации
- Автор: Kefeli
- Просмотров: 974
К 65-летию
Александр РАТКЕВИЧ (г. Полоцк, Беларусь)
Писатель, литературовед, переводчик, издатель. Родился в 1954 году в Ивангороде Ленинградской области. С 1969 года живёт в Полоцке (Беларусь). После окончания средней школы работал на производстве, где награждён медалью "Молодой гвардеец пятилетки" (1976). В 1982 году окончил филологический факультет Белорусского государственного университета. С 1980 работает учителем в Средней школе №3 г. Полоцка. Литературный дебют состоялся в 1972 году. С апреля 1989 – создатель и руководитель литературного объединения «Полоцкая ветвь» (зарегистрировано в 1992, с 2005 – народное литобъединение). С ноября 1994 по ноябрь 2009 – председатель Белорусского литературного союза «Полоцкая ветвь». Автор двенадцати книг стихов. Участник десяти литературных антологий. Стихи переводились на английский, чешский, черногорский и белорусский языки. На некоторые стихи написаны песни и романсы. Совместно с отделом культуры Полоцкого горисполкома подготовил и провёл в 2001, 2003 и 2005 гг. литературно-сценический конкурс «Поэт-Артист». С 2011 состоит в Российском союзе профессиональных литераторов и в Европейском конгрессе литераторов, с 2017 – в Международном поэтическом сообществе «ДООС», с 2018 – в Союзе писателей Беларуси. Является сопредседателем Совета Писателей и читателей Международного союза «Ассамблея народов Евразии» (с 2017). С декабря 2017 – редактор «Белорусского литературного журнала «ЛиФФт». Пишет прозу, литературоведческие и критические исследования, статьи по теории стиха. Основатель литературного направления катарсизм (авторский термин) и издатель одноимённого альманаха. С 1996 года издаёт книжную серию «Библиотека «Полоцкая ветвь». С 1996 по 2010гг. – член редколлегии газеты "Вестник культуры". С 2006 по 2010гг. – главный редактор литературно-публицистического журнала "Западная Двина". В июне 2006 года за телепередачу «Религиозные мотивы в поэзии» Комитет по делам религий и национальностей при Совете Министров Республики Беларусь вручил Благодарственное письмо: «За приобщение граждан к духовным ценностям…». Победитель II Международного фестиваля литературы и культуры «Славянские традиции-2010» в номинации «Литературный перевод» и др. Награждён Дипломом российско-итальянской академии Феррони за вклад в мировое искусство и Дипломом Национального Артийского комитета России за большую литературно-организационную деятельность и публикации последних лет (2012). Награждён серебряной медалью Евразийского литературного фестиваля «ЛиФФт» (2017). В августе 2011 году издал книгу «Версиколоредная поэзия» (авторский термин), в которой впервые представил стихи не в форме письменной речи, а в цветовой гамме, в колорите. Член жюри международных литературных конкурсов. С февраля 2017 года – член жюри и оргкомитета Международного литературного фестиваля «Центр Европы» в Полоцке.
Сайт: http://ratkevich.ru/
Чтобы взойти во мгле…
Из книги «Краски октября»
СТРАННАЯ ФИЛОСОФИЯ
А жизнь многогранна. Всех граней не счесть.
Отстаивай, друг мой, всегда и повсюду
свой взгляд на любовь, на неправду, на честь…
я свой несомненно отстаивать буду.
Наш спор может длиться как ветра струя,
но будет решение вновь неизменно:
ты прав безусловно, как, впрочем, и я
на столько же прав совершенно.
«Но как так?» – ты спросишь, вопросом смущён.
Вот тут-то ответ однозначный и есть:
мы смотрим на жизнь эту с разных сторон,
а жизнь многогранна, всех граней не счесть.
В ТОТ ДЕНЬ
В тот день, когда осыпались хризантемы,
цветущими хлопьями стол устелив,
мы были глухи, мы были немы,
обиду и боль на двоих разделив.
Мы думали: дом наш полон цветами
дарящими нам золотой аромат
любви, что годами цвела между нами
и наполняла наш жизненный сад.
И всё же в тот день мне было больнее,
с надрывом смотрел я на хризантемы,
вернее, на стебли, что ярче, полнее
отображали все наши дилеммы.
Казалось, эти опавшие лепестки –
уже окончательный наш приговор
за слов оскорбительных лоскутки
и утомляемость кухонных ссор.
Да, в день тот прошли мы, как сквозь потрясенья,
мучительный путь мучительной темы,
когда ещё в самом начале цветенья
осыпались нашей любви хризантемы.
***
Ворон, воссев на навершие шпиля
башни, которую все называют
«Пьеса, разыгранная в поднебесье»,
взялся себя утвердить не на шутку
мыслью, что старое небо, в котором
звёзды не только горят, но и гаснут,
он, молодой и наполненный силой,
взмахом единым размашистых крыльев
сможет сорвать и легко уничтожить.
Ворон, признаться, вполне виртуозен
в крике, в полёте, в желании славы;
небо тому полноправный свидетель
или хулитель, ведь в названной пьесе
воронов нет, как и всяческих тварей,
якобы небом владеющих цепко,
так как оно вообще утверждает
их невозможность в созвездиях ночью,
днём – невозможность на солнечном диске…
***
Тело моё, тело,
как тебя в гимн ни облечь,
если твоё дело
замысел мой беречь?
В каждой твоей клетке
звоном зерна в земле
зреют стихов метки,
чтобы взойти во мгле.
Тёмной страна стала.
Что ей тела в тиши,
если и звёзд мало
в небе сквозь барыши?!
Тело… ты снова плачешь.
В этом мире монет
ты хоть что-нибудь значишь
или… замысла нет.
ВОСПОМИНАНИЕ
(27.01.1837)
Над Чёрной речкой сумрак в полудрёме,
и снег скрывает жизни естество.
Два дула резко вздёрнуты, и кроме
дул этих нету в мире ничего.
Сквозь наговоры, сплетни, и наветы,
над холодом застывших подоплёк,
подобием пронзающей кометы
из дула вспыхнул выстрела хлопок.
И Пушкин на снегу. И снег краснеет.
Ладонь прижата к ране живота.
И смерть вблизи проносится и сеет
свинец на ткань небесного холста.
Скорее сани… Кони в нетерпенье…
Полозья заскользили на лету.
И словно жизнь сливается в мгновенье,
и расстояние – в одну версту.
Неситесь кони мимо, мимо, мимо
кровавой пули, смерти, пистолета…
спасайте буйными копытами своими
последнее дыхание поэта.
* * *
Пусть говорят, что смерть нужна –
мол, смерть приносит утешенья
не горькой пылью удушенья,
а легкокрылостью вина;
она приходит век от веку
не насмеяться на крови,
а сделать лучше человеку
в борьбе, в усталости, в любви;
она умело примиряет
врагов, что были на ножах;
ей скучен бой, где убивают,
не поразмыслив, впопыхах;
она внушает сквозь злорадство:
пусть тяжело, но надо жить,
пока я не приду испить
твоей энергии богатство…
Пусть говорят, что смерть нужна,
что смерть приносит утешенье…
Не верю я… Была она
и есть – единственно крушенье.
***
После душистой сентябрьской погоды
дни октября – это водный содом:
слишком старательно силы природы
землю залили бесплодным дождём.
Помнится, охрой осенней усеян,
клён молодой навевал непокой:
юности, что ли, прополис рассеян
в воздухе или старенья настой?
Помнится, стройный каштан безупречно
проблеском кратким цветов и плодов
напоминал мне, что жизнь скоротечна
в буйном цветении дней и годов.
Помнится, в розовость дальней берёзы
был я влюблён – очертанья её
в душу вносили весёлые грёзы:
может быть, в мае и сердце моё
вновь зацветёт… Я подумал беспечно:
глупо грустить об утраченном мне,
если, сроднившись с землёй вековечной,
буду травой зеленеть по весне.
***
В каждом вечернем слове
отблеск прошедшего дня.
Помнишь, нам путь освещала
молния в поле ночном.
Тогда мы не поняли этого:
ново всё было, чудно.
Теперь – светло и торжественно
в наших взаимных сердцах.
ЭПИЛОГ
Иди, и не думай о Боге;
твой путь – указатель твой,
когда разрезают ноги
дорогу своей ступнёй.
Пусть хаты гниют в деревне,
колодцы гниют в городах,
ты знаешь порядок древний,
что сила в твоих словах.
Пиши о предсмертном ознобе,
о плесени в старой избе,
о грязи, о небоскрёбе,
но только не о себе.
В себя не входи надменно
и там не ищи комет;
ты думал, что во Вселенной
порядок? – его там нет.
Ищи среди тьмы житейской
пылинки светящихся слов,
в которых, как в тьме библейской,
тяжёлая тайна основ.
Но если ты счёл, что краток
твой день, как в поэме слог,
и выбрал другой порядок,
то путь твой – капкан для ног.
Размыта твоя дорога
и двигаться нету сил;
и ты вспоминаешь Бога,
когда он тебя забыл